Не жаловаться и не ныть – даже если и на ногах ты вторые сутки и усталость мощными ударами молота выбивает остатки сил, даже если подушечки лап стерты в кровь, даже если ела ты неделю назад, и то это была какая-то припасенная под корягой дичь далеко не первой свежести. Если устала – найди пещеру или кустарник, где твоя черная туша не будет заметна; подушечки лап стерты – ты же маг-целитель, а значит залечить, по сути своей, царапины для тебя ничего не стоит; голодна – поймать свежую еду для огромного быстроного волка с отличными качествами охотника не составит труда.
Вот так и жила день изо дня колдунья Ингрид во время одного из своих бесконечных путешествий по туманному Альбиону. Хоть она и была весьма сведуща в лекарственной магии и в медицине вообще, а так же обладала достаточным запасом магических сил, на освоение заклинания перемещения ее сил и знаний не хватало – она даже не была уверена, что кто-нибудь успел создать такое заклинание. Так что приходилось передвигаться на своих двоих, а в нашем случае – на четырех. Волк в долгих переходах был намного выносливее человека, и Ингрид с радостью использовала эту часть себя в нужный момент. Но для всего есть предел, даже для выносливого и дикого зверя размером с лошадь средних размеров. Она слишком давно отдыхала и слишком долго бежала от погони, которую за ней устроили на границах королевства охотники деревень. Когда волчица подумала, что сумеет оторваться, как только покинет территорию их леса, она не понимала насколько жестоко ошибалась. Те люди из деревни упрямством могли помериться разве что с самой Ингрид и с завидным упорством и с вилами наперевес гнались за ней по лесам да полям. Да еще и кричали «ОБОРОТЕНЬ АААА УБИТЬ». Фу, какая невоспитанность. Ну и что, что оборотень была «несколько» крупнее обычного серого товарища – нельзя же сразу хвататься за факелы и вопить подобно резанным свиньям.
-А я ведь даже ничего у них не украла!-досадливо подумала Ингрид, хлестнув себя по бокам хвостом от обиды.
Отстали эти настырные люди не скоро, но все же это случилось, и девушке не было дела до того, какие причины заставили их повернуть назад. Главное было то, что она наконец-то могла вздохнуть спокойно и сбавить бешеный темп галопа на спокойную и легкую рысь. Дышалось ей тяжело, язык вывешивался из пасти, а бедные лапы дрожали от усталости и горели от напряжения. Ингрид сталкивалась с людским страхом и раньше, но столь яростного желания ее убить она ни разу не встречала, даже король Утер устроил гонения на все, чего когда-либо касалась магия. Что и говорить – времена настали нелегкие, и Ингрид приходилось переучиваться жить по-другому, опасаясь за каждый свой шаг, и следить за своим языком. Теперь каждое брошенное неосторожно слово могло навлечь на нее гнев короля, чего ей совсем не хотелось. Она могла себя защитить – когти и зубы, размером с кулак крупного мужчины, были все так же остры, как и столетие назад, а медицинская магия позволяла не только лечить людей, но и устроить остановку сердца, загустение крови, непроходимость дыхательных путей. И это уже умалчивается об обыкновенном поносе и головной боли. Но даже это не смогло бы ее спросить от целого отряда рыцарей Камелота с мечами в руках и закованных от пяток до макушки в железо. Тем более, Ингрид была миролюбивой и всегда старалась держаться мирно и терпеливо относительно даже самых невыносимых личностей и поэтому не могла даже испытывать ненависти к своему венценосному преследователю.  То ли знаменитое волчье нутро шалило, то ли воспитание и знания друидов давали о себе знать, но Ингрид была прочно уверена – за ожесточенной охотой на магов скрывается достаточно веская причина. Не тот Утер человек, что бы без всяких оснований устраивать кровавую резню в своем королевстве и воспитывать в своей народе страх и отвращение к магам. Колдунья имело на все свою точку зрения и, даже в такое трудное для магии время, несмотря на прямую смертельную угрозу для ее жизни со стороны УТера, она называла его своим королем, чем вызывала недовольство и даже ярость собратьев.
Ей бы сбежать прочь от Камелота и опасных земель, но что-то ее прочно держало в здешних местах. Что-то заставляло каждый раз возвращаться сюда и ходить ночами под стенами замка, напряженно вглядываясь в окна. Древняя магия друидов в ней прямо-таки кричала, что ей нужно остаться здесь, ей нужно было лишь дождаться своего часа и тогда она, может быть, станет частью самой невероятной истории, которую пока видел мир.
Вот и сейчас она рвалась под защиту стен замка – в лес за ним, где она спокойно могла передохнуть, набраться сил и отправиться в очередное путешествие. Она всегда сюда возвращалась, хоть никогда и не задерживалась надолго. На краю леса, чуть западнее от замка, у нее было облюбовано озеро, находившееся в низине и плотно укутанное колючим кустарником, да так, что и не всякий дикий зверь пройдет, только если не знает тропинки. А Ингрид знала – она же себе ее тут и прорубила. Ей нужно было отдохнуть и промочить лапы, а также залечить раны, а завтра с утра можно было и в путь-дорогу отправляться.

Отредактировано Eva Bran (2013-06-07 18:31:16)

Обычно, волчья половина Ингрид всегда была настороже – пока человеческая часть мозга отдыхаха, звериная всегда напряженно сканировала местность. Жизнь никогда не была легкой и беззаботной – охотники, случайные зеваки, крупные медведи… Да что угодно могло потревожить покой оборотня и она всегда старалась быть аккуратной. Не то что бы она была трусихой, но и в драку она никогда не лезла и, наоборот, старалась ее избежать. Когда живешь в мире, где даже то, что лишь издалека попахивает магией, сразу под фанфары ведется на эшафот, то невольно за долгие годы жизни оттачиваешь искусство выживания и самосохранения. Учишься подстраиваться под окружающий мир, учишься сдерживать клокочущую в грудной клетке ярость и желание порвать обидчика на носовые платки. По молодости, лет эдак в 150, Ингрид была ну очень несдержанной и один раз даже разворотила одну несчастную деревню до самого последнего курятника. Из мирного населения пострадала, испугавшаяся до инфаркта, бабулька с собачонкой, две куры и один барашек, а вот дома, грядки и урожай были безжалостно растерзаны и разворочены. Наставнице Ингрид потом пришлось две недели восстанавливать последствия неосторожности и «скуки» своей подопечной, а последняя, в свою очередь, слишком стыдилась своего поступка и потом сбежала от наставницы на месяц. Вернулась она, аки нашкодивший щенок – скуля и прижимая хвост к животу. Именно с того дня началась усиленная дрессировка волка, который засел у Ингрид где-то за печенкой. Если человек в ней все же понимал что такое хорошо, а что плохо, то волк явно сейчас переживал «отрочество» и пытался устроить бунт на корабле. Если это оставили бы без внимания, то наводила бы Ингрид сейчас ужас на всех жителей Туманного Альбиона, лакомясь невинными девицами на завтрак, закусывая стариками и запивая все кровью младенцев. Проще говоря, зверь внутри обязательно одержал бы верх и человеческая «крыша» помахала бы ручкой на прощанье. Ей настойчиво прививались такие качества, как осторожность, осмотрительность, сдержанность, самоконтроль и еще много цветочков из подобного букета. Метод был «нам пряник не нужен – кнута будет вполне достаточно», а, если быть точнее, дурь из ее волчьей башки наставница выбивала всеми мыслимыми и немыслимыми способами. В обиход шло все – от снадобий и заклинаний до поварешки и сковородки и не всегда первое оказывалось наиболее действенным. На воспитание «внутреннего зверя» ушло целых пятьдесят лет –были обиды, бунты, покусанные руки и погромы в доме, но строптивый характер зверя удалось победить и именно тогда Ингрид стала такой, какой вы ее можете сейчас видеть.
А вот сейчас обе половинки Ингрид отдыхали от постоянной напряженности и предавались лишь поглощению воды. Война войной, а вода по расписанию. Поэтому, когда на нее с визгом и рыком налетел пес. Сказать, что это было неожиданно - ничего не сказать. Взвыла Ингрид больше от изумления и обиды, чем от боли. Сидишь себе спокойно, водичку пьешь, а всякие безумные псины налетают на тебя, точно бешеные и давай драть твою и без того драную шкуру с завидным упоением и умением. Пес не рассчитал одного – волчица была не простая, а золотая – метра полтора с хвостиком в холке с большущими зубами и злющим взглядом. Ингрид попыталась сначала просто скинуть пса на землю, подскочив вверх, словно буйная лошадь, но животное оказалось на редкость сильным, цепким и не менее злющим. Острые зубы вцепились загривок и явно не намеревались отпускать свою законную добычу. Тогда Ингрид решила сделать кувырок через голову – пес оказался прижат к земле и, от нехватки выбитого из легких воздуха, разжал зубы и жалобно заскулил. Ингрид тут же слезла с незадачливого охотника и, яростно рыча, отскочила в сторону.
-Дурак! Я же его в лепешку превратить могла…
Мысль ей не дал закончить резкий свистящий звук и острая боль в районе лопаток. –Дьявол вас задери. Охотник! В столь ранний час! И чего тебе не спится в своей кроватке….- яростно подумала Ингрид и, не особо заботясь о сохранности своих лап, ломанулась, с треском и воем, через колючий кустарник, прочь от охотника. Ей бы убежать совсем подальше, но она была обессилена долгой дорогой, трепкой от назойливого пса (стыд-то какой) и стрелой, больно зудящей в в ужасном шраме на лопатках. Так что далеко пробежать ей не удалось – она рухнула неподалеку, как подкошенная и тихо заскулила.
-Вот бы все закончилось. Больше не хочу. Больно.