В городке Бала много деревьев и дорог, что петляют среди них, как будто плетут узор, увидеть который можно только сверху, если лететь, как птица или как дракон. Ночью в лунном свете деревья кажутся бархатистой черной стеной с прорехами, сквозь которые сияют огни фонарей. Повозка движется плавно, но быстро, так, что не успеть разглядеть, что освещают эти огни, что там, в этих оконцах нового мира. Артур смотрит, вглядывается беспокойно в них, а они рассеивают излишнее внимание к себе, убаюкивают даже того, кто спал веками.
Мерлин говорит что-то, Артур слышит – «Монмут» – и почему-то ком встает в горле от узнавания и от осознания, что это случилось вчера и слишком давно.
Повозка останавливается, Мерлин помогает королю выйти, не отходит ни на шаг, только раз, чтобы помочь Фрее с Мордредом, но тот и сам уже в силах идти. Артур смотрит на своего убийцу и случайно замечает такой же напряженный взгляд Мерлина в его сторону. Король хочет задать вопрос, но понимает, что сейчас не время.
Дом Мерлина встречает приветливым светом фонаря над крыльцом и уютным теплом внутри. Артур не успевает рассмотреть его снаружи, да и не чувствует в себе сил на это: каждый шаг снова даётся с трудом. Мерлин усаживает его на мягкую кушетку, отходит куда-то, и загорается яркий свет. Артур удивленно смотрит вокруг: где свечи? Но свет исходит сверху от странных светящихся шаров. Рассмотреть сложно: глаза, привыкшие к полутьме, слезятся.
Мерлин приносит ему странную прозрачную кружку, и король не сразу решается взять ее в руки, но взгляд у Мерлина такой теплый и родной, что Артур улыбается, пробует горячий напиток из кружки и сразу согревается. Сон постепенно берет над ним власть, и всё становится совсем не важным – и Мордред, и девушка, которую Артур совсем не знает, и светящиеся шары на потолке... Мерлин забирает кружку из усталых рук короля, укрывает его большим одеялом, и король засыпает, и впервые за долгие века не видит снов.

Я хотела пленить Туман,
Без остатка себе оставить.
В нем сокрыться от старых ран,
Что ночами терзают память.

Две реальности, как разгоряченные лошади в ущелье, сталкиваются, мечутся, толкаются взмыленными боками, не пуская друг друга вперед - назад не пройти, не попятиться задом, не разойтись. Ржание и хаотичное цоканье копыт о землю, о скалы разносится над ущельем раненной птицей, слетают с губ Саванны едва слышным вздохом. Чай жжет губы и язык, слишком горячий для той, что не чувствовала тепло уже тысячу лет. Новую реальность хочется пить большими глотками, захлебываясь и неуклюже вытирая подбородок и уголки губ, так, что можно опьянеть с первых глотков или еще лучше - захлебнуться. Саванна - она вряд ли имеет право называть себя сейчас Фреей, ведь девочка-друидка, наполненная страхом и злостью, умерла так чертовски давно, унесясь в небеса с языками пламени погребального костра, - отнимает кружку чая ото рта и мягко улыбается, греясь. Тепло непривычной нежностью обнимает тело, скользит по предплечьям, целует шею.

Девушка ловит на себе взгляд Мерлина и улыбается ему. Ощущение безопасности и спокойствия возникает где-то под сердцем, расползаясь по грудной клетке, вьюнком оплетая ребра. Общее прошлое роднит в незнакомом мире, общее прошлое атласной лентой охватывает тонкие запястья и привязывает к чужим сильным рукам. Рядом с Эмрисом она чувствует себя Фреей из катакомб, Фреей спасенной, на какой-то краткий миг счастливой. Эти воспоминания теплятся где-то на краю сознания, но душа все еще помнит ощущение тепла и уюта.

Мерлин зовет ее в другую комнату, чтобы поговорить и не мешать королевскому сну. Саванна кивает, поднимаясь со своего места, следуя за волшебником. Пол холодит босые ступни, а где-то рядом шумит вода. Воду этого мира почти не слышно, она будто разучилась разговаривать, стала немой, столько всего намешали в нее люди, но Дева Озера все равно слышит ее тихий шепот.

Мерлин зовет ее Фреей, и она улыбается, остро понимая, насколько она сейчас далека от той напуганной девушки, что он прятал в катакомбах под замком. И как же сильно изменился сам волшебник. Это было похоже на знакомство, на первую встречу, они знали друг друга тысячу лет назад, но знали ли они тех, чьи лица видели теперь? Едва ли.

Саванна - не Фрея, ведь даже черты ее лица больше не хранят памяти о ней.

Сколько в ней осталось от той, что знал, что спас, что, возможно, любил Мерлин? По ней ли болело его сердце, глядя на лижущий небеса огонь? И что же стало с тем мальчиком, жаждущим быть не таким, как все, отчаянно пытавшимся гордиться тем, что приходилось скрывать? Саванна - вода, и она лучше всех знает, как поток беспощадно сносит, смывает все на своем пути. Время действует также, события, встречи, чувства - все это бесконечным потоком обрушивается на тебя, обновляя, меняя, а уж у самого великого волшебника всех времен, этого добра было достаточно.

− Ты опять приютил меня, - голос переливается сотней интонаций, словно арфа в руках неумелого музыканта, играющего невпопад, случайно задевая лишние струны. - Будто и не было тысячи лет.

Отредактировано Savannah Elmers (2013-04-28 01:21:42)

Я так давно родился,
Что слышу иногда,
Как надо мной проходит
Студеная вода.
А я лежу на дне речном,
И если песню петь -
С травы начнем, песку зачерпнем
И губ не разомкнем.

В простой, человеческой обстановке Саванна теряется. С секунду она растерянно смотрит на кресло, будто не понимая, что ей следует делать. Это похоже  на сбой программы – умная машина работает безупречно, лишь иногда команда направляется по ложному пути, и механизм теряется, что он должен делать с этим предметом. Девушка морщит лоб, а потом расслабляется,  вспоминая. Все меньше и меньше трудностей вызывает человеческая плоть, человеческая жизнь, она все естественнее чувствует себя в обстановке дома, точно мышечная память – человек едва может вспомнить свое имя, но тело хранит в себе воспоминания обо всех привычных действиях.

– Извини, - смущается Саванна, чувствуя, как щеки обдает непривычным жаром. Она тянется тонкими пальцами к лицу – горячее – и улыбается. – Я еще не привыкла к новому старому телу. Это чертовски странно опять ощущать что-то человеческое.

Она закидывает ногу на ногу, с любопытством проводя рукой по обивке кресла. Этот мир кажется новым и знакомым одновременно – она ведь так долго наблюдала за ним, слушала разговоры людей, просила туман заглядывать в машины, запоминать все новые слова, но в то же время, она ни разу не жила в этом мире, не ступала на землю, не разговаривала с людьми. 

– Саванна, - отвечает Дева Озера, чувствуя, как новое имя травяным послевкусием оседает на языке.

Откуда оно взялось? Она слышала его раньше? Или, может быть, это имя ей подарила Старая Религия вместе с новым телом? Девушка неосознанно проводит рукой по волосам. Когда-то они были цвета каштана, темные, яркие, живые, белые пряди же скользнувшие между ее пальцев смотрелись неестественно, будто она была не живой, а сошла с картины художника, воплотилась из воображения. Но была ли она неестественной? Связанная с природой, воплощающая в себе одну из четырех стихий, пожалуй, она была куда уместнее небоскребов и машин. Но мир давно перестал подчиняться законам природы – теперь каменные джунгли естественная среда обитания, в новом мире не было места для Фреи с Мерлином. Но вот Саванна была для него создана, выточена Старой Религией.

– Приятно с тобой познакомиться, Эмори, - она, улыбаясь, протягивает руку для рукопожатия, неоднократно видя этот жест у берега озера. Кажется, она была готова прикоснуться к живому человеку, почувствовать себя окончательно живой, окончательно возродившейся. – Все начинается заново. Все начинается.

Старая Религия подарила ей новое тело, новое имя, новую жизнь, Старая Религия подарила Мерлину новую Фрею. Она поудобнее устроилась в кресле, наслаждаясь материальными ощущениями, вслушиваясь в тиканье часов, в редкий шум машин за окном. Человеческий слух, а не магически локатор, видящий далеко за мыслимыми пределами.

– Я видела все, что происходило рядом с Озером Бала, - произносит Саванна, задумчиво наклоняя голову, будто вспоминая. – Я слышала разговоры людей, видела их машины и пикники, слышала песни. Но я ничего не чувствовала, не могла уйти, не могла прикоснуться. Я не уверена, что знаю многое об этом мире.

Саванна слушает слова Мерлина – Эмори? – о том, что он не чувствует здесь магии, о своей неуместности, о мертвой земле. Ей легче, чем ему – она принадлежит к стихии, которая не может умереть, вода всегда будет, а значит всегда будет и Саванна. Но голос ее стихии так тих и слаб, магию приходится вылавливать по крупицам в потоке химии, техники, грязи.

– Я едва слышу воду, - кивает Дева Озера. – Она не помнит и не хочет помнить. Она слишком устала для того, чтобы даже я могла ее вылечить. Старая Религия ждет нашей помощи. И она направляет меня, не я решаю, кого вернуть из Авалона – я лишь проводник.

Саванна трясет головой, сбрасывая с себя флер тайны, легким туманом окутавший ее, лишний раз напоминающий о ее магический природе.

– Юный друид получил второй шанс сделать все правильно, как и все мы. Он и его магия нужны этому миру. Тиединая верит в его искупление, так почему же не должны верить мы?

Отредактировано Savannah Elmers (2013-05-04 00:27:13)

Sometimes,
I find another world inside my mind.

Саванна завороженно смотрит на Мерлина, все еще не веря, что вернулась, что обрела плоть, что получила второй шанс. Материальный мир вокруг перестает пугать, прикосновения больше не обжигаю едва рожденную плоть, все вокруг кажется невозможно прекрасным, и девушка чувствует прилив счастья. Магия очень многое забрала у нее, у Мерлина, Триединая возложила на них сложные миссии, загнав в рамки, правила и ожидания других, но разве это не стоит того, чтобы очнуться здесь и сейчас, увидеть новый мир? Новых людей? Родиться заново будто в новом мире, в новом времени? Она улыбается, и ее лицо становится совсем земным, юным, в уголках глаз играют мимические морщинки, губы чуть дрожат.

Саванна не осуждает Мерлина за то, что он не отвечал на зов магии, что отгородился, заперся в себе. Он был совсем один, он жил, жил бесконечно долго, его сердце, душа старели вместе с миром, не в силах найти отдушину. Леди Озера никогда не теряла связи с истоками магии, со стихией, она была правильной в этом мире, а Мерлин должно быть чувствовал себя таким потерянным. Девушка соскальзывает с кресла и присаживается прямо на пол рядом с волшебником, сжимая его ладонь в своих тонких пальцах. Саванна - вода, стихия, ей хочется успокоить, согреть, в ней плещется светлая магия, живет желание утешать.

– В том, что ты не отвечал на зов нет ничего плохого. Ты был один, а такую ношу нельзя нести в одиночку. Триединая это понимала, и когда твоя помощь действительно понадобилась, послала нас.

Глубокое понимание мира и магии сочеталось в Саванне с искренней верой в светлое будущее, возможно, порожденной эйфорией от обретения плоти. Она - магия, она - вода, она знает, что все правильно, что их направляют, оберегают. Девушка говорит мягко, но уверенно, в ее голос, будто сталь на дне озера, блестит, чувствуется сила, древняя магия, воплотившаяся в новом обличии. Они трое пришли в этот мир новой надеждой, пляшущими светлячками во тьме, и Саванне очень хотелось поделиться этой надеждой с Мерлином.

– Я помогу, - решительно кивает Саванна. - Я сделаю все, что потребуется. Магия возрождается в душах людей и это прекрасно, нам с тобой придется их подхватить и направить. Для этого мира это слишком ново, чтобы они смогли сами найти свет, не заблудиться по пути.

Кажется, не просто так Старая Религия подарила ей новое тело, это дает им шанс быть неузнанными какое-то время, двигаться мелкими шажками. Зло пришло в этот мир вместе со светом. Равновесие никогда не может быть нарушено, чем больше тьмы рождается, тем больше света тянется к ней. Саванна невольно ежится, представляя какой же силы зло обитает в этом мире, если заставило Триединую пробудить ее, Артура и Мордреда.

– Только ты должен мне помочь со всем этим, - девушка обвела руками комнату. Пусть она и видела происходящее, но влиться в бешеный поток жизни нового мира без помощи не представлялось возможным. - Новый мир кажется намного сложнее нашего с тобой.

When I thought that I fought this war alone
You were there by my side on the frontline
When I thought that I fought without a cause
You gave me a reason to try

Саванна видит, что ее слова находят отклик в душе Мерлина, что он чувствует надежду, что переполняет ее, новое время, что она несет своим возвращением. А еще она видит, как его глаза невольно рассматривают новые черты, точно ища в них отголоски Фреи, что он похоронил, что не смог спасти. Саванна хочет сказать ему, что Фрея жива в ней, что ее душа осталась прежней, Старая Религия лишь подарила ей новое тело, новую жизни, бесценный опыт, но Дева Озера молчит, позволяя Эмрису окончательно проводить время, по которому он скучал, которое никак не желало его отпускать. Сейчас начинается новая эпоха, новые битвы и новая жизнь, и Саванна знала, что нельзя нести с собой груз прошлых утрат. Фрея умерла, тогда же умер Артур, а теперь пришла пора умереть Мерлину. Умереть и вернуться, отпустить. Эмори, теперь только так.

— Помогу. Но этот мир не сложнее нашего. Всего лишь искусственнее. В нем главное не быть, а казаться. Как в людских отношениях, так и предметы следуют за своими хозяевами и всего лишь производят впечатление. Слабость прикидывается силой, хрупкие стены надежными камнями. Этот мир болен уже много, много лет. 

"Мы тоже были больны," - думает Саванна, глядя вслед уходящему Эмори. - "Мы тоже скрывались, прятались под масками, боялись рассказать кто мы есть". Воспоминания легкой рябью трогают ее сознание, уже не причиняя боли, лишь вызывая легкое сожаление, ведь это было так давно, что даже духи успели позабыть. Триединая не просто так дала ей новое тело, он будто говорила ей - забудь, отпусти, дай прошлому уйти ко дну вместе с пылающей лодкой. Перерождение - это не только новый шанс, это и обязанность отпустить прошлое.

— Прошу, моя леди.

Саванна опять смеется. В новом мире ей хочется много смеяться, вслушиваясь этот звук. Смех... пожалуй, это одна из главных вещей, по которым она скучала, когда была частью озера. Смеяться и видеть, как души людей распахивают ребра-руки навстречу ее голосу, ловят его, прижимая к себе. Эмори замирает в поклоне, протягивая ей руку, и девушка легко принимает ее, поднимаясь на ноги. Дева Озера чуть пошатывается, ее тело еще не до конца окрепло, и она теряет равновесие, вновь оказавшись на ногах. Ей хочется узнать, что же за подарок обещает Эмори, легкие приятно щекочет предвкушение и любопытство, такие забытые и такие родные. Каждая новая эмоция делает Саванну более живой, более человечной, будто художник слой за слоем накалывает краску на картинку - сперва бледную, легкую, эфемерную, но с каждым мазком все более яркую, живую, настоящую.

— Разве в этом мире все еще так говорят? - она улыбается. Ей хочется скорее приобщиться к новой культуре, слиться с новым временем. Но сперва - дела.

Дева озера берет из рук Эмори чашу, осторожно опуская ее на небольшой стол, потом забирает и кувшин, тихо шепча воде, успокаивая, уговаривая помочь. Волшебник прав, вода отзывается с трудом, будто после долгого сна, не сразу узнает Саванну. Дева Озера льет воду в чашу, продолжая нашептывать, просить проснуться, откликнуться на ее зов.

— Это займет какое-то время, - виновато произносит Дева Озера, опуская тонкие пальцы в поду, выводя узоры. - До нее тяжело достучаться, магия уснула слишком глубоким сном.

Но вот по воде пробегает рябь и одинокие капли поднимаются в воздух, принимаясь плясать вокруг Саванны. Она улыбается, подставляя лицо этим каплям, будто для поцелуев. Время будто замедляется вокруг, движения Девы Озера становятся все медленнее, а потом она и вовсе замирает, глядя в чашу, рябь в которой не прекращается. Глаза девушки стекленеют, наполняются синевой, вся человеченость образа вмиг улетучивается. Посреди комнаты стоит настоящая Владычица Озера, часть водной стихии, посланница Триединой.

Губы Саванны движутся, но не слышно ни звука. Капли замерли в воздухе, поблескивая в такт дыханию девушки. Ее слова слышны лишь воде, лишь стихии, к которой она обращается за помощью, за советом. Но вот спокойное лицо Саванны меняется, она хмурится, кусает губу, морщит лоб.

— ... тише... - слетает с ее губ, голос как никогда напоминает журчание воды.

Капли пускаются в пляс вокруг Саванны, вода лижет руки, точно силясь выползти из чаши, подняться к самому сердцу. Глаза двушки, все еще стеклянные, однако движутся, будто рассматривая кого-то, переводя взгляд с одного образа на другой. Еще секунда, и Дева Озера вздрагивает, будто от удара, приходя в себя. Саванна какое-то время моргает, будто возвращая зрение, глубоко дышит, приходя в себя.

— Я... я ее не знаю, - наконец произносит она, чуть хриплым голосом. - Посмотри. Осторожно опусти пальцы в воду и попроси ее показать тебе вместе со мной. Только осторожно, вода напугана, ее не использовали для магических ритуалов сотни лет.

Дева Озера взяла руку Эмори за запястье, опуская в воду, не переставая касаться его, точно являясь проводником между стихией и волшебником.

— Покажи ему, - просит Саванна вслух. - То, что только что показала мне.

Отредактировано Savannah Elmers (2013-07-02 20:05:13)

I'll stop the whole world,,
I'll stop the whole world
From turning into a monster
Eating us alive

Саванна чувствует исходящую от Эмори магию и улыбается. С ним - безопасно. Это ощущение, зародившееся еще в катакомбах, возвращается, теплом разливаясь внутри. На лице Эмори появляется узнавание, и он прерывает ведение. На его лице нет облегчения, нет и радости. Он обеспокоен увиденным, и Саванне хочется накрыть его таким же защитным заклинанием, чтобы уберечь от тревог, от сомнений, от прошлого. Она чувствует в себе силу, и ей хочется отплатить Эмори за то, что когда-то тысячу жизней назад он спас ее от самого страшного - от самой себя. Девушка сжимает руку волшебника, ободряюще улыбаясь уголками губ. Когда они стоят в этой комнате и обсуждают план действий, ей кажется, что они способны на все: вернуть в этот мир магию, вылечить его от бездушия и жестокости, разбудить природу, которой уже не хватает сил бороться с городами и машинами. Дева Озера опять улыбается, стараясь прогнать от Эмори все, что тревожит его.

Он рассказывает ей кто эта женщина из ведения, кто собирает под свое крыло одаренных людей, находя их в этом лабиринте из бетона и тишины. Саванна не осуждает Эмори, лишь сжимает крепче его руку, помогая закончит рассказ. Он убивал, она знает это, она уверена, что ему пришлось. Его жизнь, его путь были слишком сложны, от него много ждали и многое было ему дано, однако это мало облегчало его ношу. Она уверена, что он убил ее, потому что не было другого выхода, что он нашел бы его, обязательно, если бы он существовал. Дева Озера верит в Эмори, верит всем сердцем, всем своим человеческим сердцем.

- Я поговорю с верховной жрицей Нимуэ, - кивает Саванна, становясь серьезной. Она все еще излучает спокойствие и тепло, но в глазах светится сосредоточенность. Эйфория от возвращения все еще кружит голову, но Дева Озера понимает всю серьезность их миссии, всю ее сложность, и поэтому внимательно слушает Эмори. Он знает этот мир лучше, ему она доверяет вести себя, используя ее новый облик, используя ее силу и знания. Ей хочется верить, что Нимуэ переродилась, что в ее душе не осталось тьмы, лишь свет, что предназначен для нового мира. Саванна понимает, что Эмори нужен союзник. Чертовски нужен человек, понимающий, помнящий, способный быть равным. Ее уверенность в них не испаряется, но бороться со всем миром сложно, Саванна это знает - она уже пыталась.

- Жрица древней религии не может не обратиться к свету, - уверенно произносит Владычица Озера. - Она могла запутаться и потеряться. Наш мир не был идеальным, в нем было так мало веры в будущее, что я не могу осуждать ее за злобу, что отравила ее сердце.

Саванна не представляет, как Эмори смог пройти этот путь с Артуром. Его терпение, понимание и бесконечная доброта вдохновляют Деву Озера для начала новой жизни. Ей хочется быть похожей на него. Даже не на этого мудрого, прожившего десяток жизней волшебника, а на того мальчишку, что прятал ее в катакомбах, что мог обнять и согреть совой мир, готовый жертвовать собой бесконечное число раз, не ожидая благодарности, довольствуясь лишь мыслью, что он поступил правильно.

- Что я должна сказать ей? Что ты хочешь передать ей, Эмори? - новое имя уже привычно касается губ, растворяясь в воздухе. Новый мир затягивает в свой водоворот, гостеприимно открывая перед Девой Озера двери. Малышка Фрея напугано мнется на пороге, но Саванна уверенно шагает вперед в объятия неизвестному. - И ты обещал мне подарок.

Серьезность исчезает из черт Саванны, будто забирая с собою все сотни лет, что пролетели перед ее глазами, превращая в молодую девушку, которой так интересно и ново жить.